Болезнь души героя в \"Москве-Петушках\", \"Благой вести\", \"Вальпургиевой ночи\" Венидикта Ерофеева

Во второй половине XX века в русской литературе возникают новые направления. По словам Виктора Ерофеева, известного представителя поколения семидесятников, “литература засомневалась во всем без исключения: в любви, детях, вере, церкви, культуре, красоте, благородстве, материнстве, народной мудрости…”. В связи с этим появляются такие произведения, как “Школа для дураков” Саши Соколова, “Пушкинский дом” Андрея Битова, “Москва - Петушки” Венечки Ерофеева. Эти произведения являются примером нового направления XX века – постмодернизма.

---

Хотите узнать сколько стоит заказать курсовую работу в Красноярске ? Рассчитайте на нашем онлайн-калькуляторе.

---

. Постмодернизм – это переход в состояние, когда читатель становится свободным интерпретатором и когда писатель не бьет его по рукам и не говорит: “неправильно читаешь, читай иначе”, - это момент высвобождения, и в этом смысле постмодернизм на сегодняшний день – достижение свободы в литературе сказал Виктор Ерофеев в одном из интервью. Иначе говоря, на наш взгляд, постмодернизм предполагает соучастие читателя и автора, непосредственный контакт между ними. Представителем этого направления является и Веничка Ерофеев с его произведениями «Москва – Петушки», «Благая весть», «Вальпургиева ночь». На это указывает то, что, по словам Руднева “в постмодернизме господствует всеобщее смешение и насмешливость над всем, одним из его главных принципов стала “культурная опосредованность” или, если говорить кратко, цитата” . А все произведение Ерофеева наполнено огромным количеством цитат (приводятся цитаты известных классиков, цитаты из Евангелие). Однако отнести данные произведения к какому-либо направлению достаточно сложно, потому как Ерофеев был не как все. Объектом нашего исследования является творчество Венедикта Ерофеева. Предметом – три конкретных произведения – «Москва-Петушки», «Благая весть», «Вальпургиева ночь». Цель исследования - рассмотрение болезни души героя в названных произведениях Венедикта Ерофеева. Для достижения данной цели ставим ряд задач: - охарактеризовать тему алкоголя в искусстве; - проследить тему пьянства на примере поэмы «Москва-Петушки»; - выявить содержание религиозной и алкогольной лексики в поэме «Москва-Петушки»; - Охарактеризовать героя произведений Ерофеева. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Творческому наследию Венедикта Ерофеева угрожает успевший сложиться в литературной среде миф о Веничке, которого уже приобщили к лику святых русской литературы. В ее святцах он занял место рядом с Есениным и Высоцким. Щедро растративший себя гений, невоплощенный и непонятый - таким Ерофеев входит в мартиролог отечественной словесности. Однако, толкуя поэму «Москва-Петушки» в терминах ерофеевского мифа, мы убиваем в ней главное - игру. Мифу нужен страдающий писатель, а расплачивается за это его литература, ибо, обнаруживая в "Петушках" трагедию, мы теряем комедию; наряжая Ерофеева мучеником, мы губим в нем того полупьяного святого, поэта и мудреца, который уже перестал быть достоянием только нашей словесности. Венечка Ерофеев - персонаж поэмы - не просто люмпенизированный человек с духовными установками. Его свобода от службы, профессии, постоянного места жительства, обволакивающей и накрепко привязывающей власти дома, быта, семьи (такое социально закрепленное существование было для советского человека того времени и читателя самиздатовских списков поэмы запредельным, невозможным) - не выпадение из социума, а попытка экзистенциальной свободы духа, страдающего от неправедно устроенного мира и собственного несовершенства и потому живущего на крайнем пределе сил и возможностей. Отсюда и беспробудное пьянство как защитная реакция от пошлости и суетности бытия. Пристойное благополучие социального существования большинства граждан родного отечества, по твердому убеждению автора и героя-рассказчика (они солидарны), ничем по своей сути не отличается от внешней неприметности пассажиров вагона поезда «Москва - Петушки», с которыми общается герой. И там - в благополучном упорядоченном социуме с жесткой идеологической доминантой и четко ограниченными рамками социального поведения, и здесь - в вагоне поезда «Москва - Петушки» - тягостная, с точки зрения героя, атмосфера отсутствия духовных координат жизни. Вместо них некие «путеводные руководства» в «высоком» или «низком» проявлениях, которые только и могут вызывать иронию, желание их пародировать и бежать, бежать, бежать... как можно дальше. Вся поэма - в каком-то смысле метафора «жизни после жизни»: ожидание божьего суда за недолгое земное существование.

1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. – М.,1965. 2. Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва–Петушки». Спутник читателя // Ерофеев В. Москва–Петушки. М., 2000. 3. Генис А. Благая весть. Венедикт Ерофеев // Беседы о новой словесности. Беседа пятая. – М.,1997. - С. 121–574. 4. Ерофеев В. Москва-Петушки. – М.,1999. 5. Живолупова Н. Паломничество в Петушки или проблема метафизического бунта в исповеди Венички Ерофеева. – Человек. – 1992. - №1. – С.12 6. Захариева И. Особенности мировосприятия писателя Венедикта Ерофеева. – М.,2000. 7. Критика и семиотика. Выпуск 13. – М., 2009. – С.240-259. 8. Кормер В. О карнавализации как генезисе "двойного сознания" // Вопросы философии. - 1991. - N 1. - С. 166- 185. 9. Курицын В. Мы поедем с тобой на «А» и на «Ю» // Новое литературное обозрение. 1992. № 1. С. 296–304. 10. Лихачев Д.С. Древнерусский смех // Проблемы поэтики и истории литературы: (Сб. ст.). — Саранск, 1973. — С. 73—90. 11. Муравьев В. "Высоких зрелищ зритель" // Ерофеев В.В. Записки психопата. — М.: Вагриус, 2000. — с.5-12. 12. Померанц Г. Разрушительные тенденции в русской культуре – Новый мир. - 1995. - №8. – С.11-15 13. Прохоров Г.С. Библейский прототекст в поэме В.Ерофеева «Москва-Петушки». – Коломна, 2002. 14. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. – Москва: Аграф, 1998. 15. Седакова О. Современники о Венедикте Ерофееве // Венедикт Ерофеев. Мой очень жизненный путь. – Москва: Вагриус, 2008.