Говоря о двух проанализированных выше примерах образовательных проектов раннего СССР, следует отметить их общие специфические черты: вовлечение в процесс обучения широких масс населения, причем не только в качестве учеников, но и в качестве организаторов обучения – учителей, культпросветработников, авторов букварей и учебных пособий, многочисленных добровольцев, организующих образовательный процесс на местах и вовлекающих в него широкий круг учреждений, начиная с избы-читальни, библиотеки и сельского клуба. [9]. Во-вторых, оба проекта, были, говоря современным языком, выраженно мультимедийными. В первом случае, говоря о кампании по обучению чтению и письму взрослого населения, нужно отметить широкий диапазон средств, вовлеченных в этот процесс: это многочисленные устные способы обучения, нацеленные на коллективность получаемого опыта, это изобразительные средства, различные авторские наглядные пособия, изобразительно-вербальные печатные средства, в которых буква соседствовала с картинкой, агитационные плакаты, примитивными средствами призывающие к чтению книг и овладению письмом. Многообразием авторских подходов в образовании особенно отличались 1920-е годы. Целью было не просто научить читать и писать, а, по сути, научить «новому» языку, непривычному и не характерному для традиционной сельскохозяйственной культуры, языку бюрократии, политическим речевым клише, языку государственного аппарата. [12].
Ту же задачу, с опорой на аудиовосприятие, решало раннесоветское радиовещание. С одной стороны, радио погружало малограмотное население в привычную среду, в которой коммуникация выстраивалась вокруг восприятия на слух. С другой же стороны, привычный канал коммуникации нес с собой новые слова, выражения, новые знания и информацию. По существую, радио так же, как и комплексная кампания по обучению грамотности взрослого населения на местах, учило, прежде всего, новому языку и, тем самым, - новому стилю мышления. Кроме того, радио буквально замещало печатную прессу в неблагоприятных для ее производства материально-технических условиях и приобщало к «чтению» через акустическое восприятие. Как пишет А.А. Шерель, именно тогда главный редактор «Рабочей радиогазеты» заявил, что радиогазета – это гибрид обычной газеты и эстрады [8]. То есть, в СССР довольно быстро был найден «рецепт» успешного коллективного восприятия на слух: наряду с серьезными политическими и экономическими новостями, вместе с агитационными выступлениями стали появляться частушки, стихи, концертные номера, фельетон.
По сути, именно на примере радио можно увидеть двойственность советской культурной политике в области массового просвещения: с одной стороны, нужно было ликвидировать безграмотность таким образом, чтобы население одновременно усвоило язык новой политической и социальной реальности, уверенно заговорило на этом языке. А с другой стороны, образы той самой новой реальности нужно было преподнести через уже знакомый опыт, опираясь на имеющийся у неграмотного населения опыт чувственного восприятия. Эта же двойственность прослеживается и в многочисленных, многообразных практиках обучения грамоте взрослого населения страны, организованных в СССР в 1920-е – 1930-е годы во всех без исключения регионах. Тем самым, опыт ликвидации безграмотности в раннем СССР представляет собой феномен, подлежащий изучению не только с точки зрения политической истории и истории экономики, но также и педагогики, и истории идей. [10].
10 страниц
80% уникальность
2022 год
6 просмотров
